Денис Григорюк: Мертворожденные Минские соглашения доживали свои последние дни. Спустя пару часов после объявления эваку

Мертворожденные Минские соглашения доживали свои последние дни. Спустя пару часов после объявления эвакуации впервые за долгое время в центре Донецка прогремел взрыв. Автобусы с детьми уже стали отбывать в Российскую Федерацию.

На утро желающих уехать стало еще больше. В Дебальцево людей вывозили по железной дороге под звуки канонады. Артиллерия и минометы не утихали в прифронтовых районах Донецка. От зданий школ, которые переформатировали под пункты приема, стали отходить первые грузовики с мобилизованными.

Эйфория от признания Россией ЛДНР длилась недолго. События сменялись так быстро, что не удавалось осознать что же произошло. Утро 24 февраля затмило все. Под аэропортом мужчина радовался прекращению периода "ни мира ни войны" и долгожданному ответу на бесконечные обстрелы со стороны ВСУ. Бойцы на посту на выезде из Донецка попросили подтолкнуть умирающий "жигуль", который так и не завелся. На позиции повезли солдата журналисты без броников и касок. В Донецке появились первые грузовики с "Z" на борту.

В сети происходили первые попытки принятия новой действительности, где война происходит не где-то там далеко, а здесь и сейчас. То, к чему так долго готовились и уже казалось, что никогда не случится, произошло и произвело эффект разорвавшейся бомбы.

Невольно возвращаешься в те первые дни, когда над хрущевками полетели боевые вертолеты и истребители. Впереди ждали новые кровавые годовщины с десятками погибших на улицах Донецка. Это было неизбежно. Как и накрывающий ужас после произошедшего. Не удается спрятаться за камерой, которая спасает в момент происшествия, но не способна уберечь от чувств настигающих после. Они догоняют рано или поздно, как бы не хотелось от них спрятаться за стеной безразличия.

Звук, проносящегося над домом истребителя, снова и снова будет возвращать туда, где остались девочка с буханкой хлеба у подвала в Мариуполе, обуглившийся скелет на площади Ленина, безутешная мать над почерневшим телом подростка в раскуроченном автобусе.

Время не способно это вылечить. Это навсегда.